dfb7bbe5     

Олди Генри Лайон - Бездна Голодных Глаз 07 (Войти В Образ)



Генри Лайон ОЛДИ
ВОЙТИ В ОБРАЗ
«Стыдно убивать героев только для того, чтобы
растрогать холодных и расшевелить равнодушных.
Терпеть я этого не могу. Поговорим о другом».
Е.Шварц
«...и ад следовал за ним».
Откровение Иоанна Богослова
АКТ ПЕРВЫЙ. ПО ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ
1
«Я скулы не стесал в подушках.
Я спал в седле —
Как люди.
Мне город ваш —
Кость в горле неба.
Затопчу его —
И снова за солнцем скакать.»
Кан-ипа лениво покачивался в седле, и мысли его, протяжные и бесформенные мысли, плавно текли над оживающей после ночной тишины степью, в такт ровному перестуку копыт мохнатого низкорослого конька. Всадник полуприкрыл глаза, и перед его внутренним взглядом расстилалась все та же степь — темнея неглубокими впадинами, вспыхивая стальными клинками рек, вливаясь в по-женски округлые склоны холмов, и вдруг — огромным гнойным пузырем, грозящим прорваться закованным в сталь потоком — Город... Город, черная опухоль на теле земли, расползающаяся каменными неизлечимыми рубцами по священной непрерывности простора и свободы...
Сам Кан-ипа Города никогда не видел. И никто из его сверстников не видел. Да и немногие старейшины могли похвастаться памятью о взметнувшихся к небу крепостных башнях, схожих с чудовищными грибами; памятью о шумных торжищах в короткие годы перемирий; да и просто памятью не всегда могли похвастаться белобородые морщинистые старейшины.
Шесть десятков летних выпасов, шесть десятков зимних пронизывающих ветров, как шестьдесят воинов охраны стойбища, прошли со времени
Четвертого нашествия, и позор его до сих пор не смыт кровью живущих под крышами!.. Отправились на вечную кочевку в голубых просторах те, кто выжил после бронированного удара городских дружин; Бездна приняла имена шаманов, державших Слово проклятых колдунов из каменных островерхих гробов; и багряными соцветиями покрывается ежегодно погребальный холм великого Вождя степей Ырамана, сына Кошоя, сына Ахайя, сына...
Сколько их, чьих-то неистовых сыновей, садилось с тех пор на белую кошму племени пуран? Кан-ипа не знал точного числа. Много, очень много...
На кошме власти может сидеть лишь не имеющий физических недостатков и крепкий мудростью предков — живое олицетворение Бездны. А когда удачливый соперник занимает еще теплое место — он добр, он сыт и милостив в сладкий час победы.

К чему забирать жизнь у сброшенного владыки? Жизнь не нами дана, и не нам отнимать ее ради забавы. Ведь жить можно и без глаз, и без рук, и без языка — все можно, только править нельзя...

И навеки безопасный калека отправляется в дальний горный замок, оставшийся от забытых народов и неведомый рядовым соплеменникам. Там новоприбывший будет вечно вкушать хмель пенящейся арзы и нежность женских объятий. Это справедливо.

Это — закон степи.
Правда, по свидетельству старого безносого Хурчи Кангаа, помнящего прошлые луны и помнящего торги у башен Города — кстати, и нос-то потерявшего от купленной на торге любви, — законы давно утратили свою непререкаемость. Да и всеобщий хурал не собирался около... много лет не собирался всеобщий хурал, и пустует кошма собрания племен, и братья полюбили вкус родной крови, пряный, приторный вкус... Все меняется, и тщетно воют во тьму служители Красного взгляда в мохнатых высоких шапках...
Раньше, шамкает ворчливый дед Хурчи, дождь шел по слову шамана, и солнце послушно застревало в зените, и реки по-собачьи спешили навстречу наездникам племени, и Черный ветер дул по тому же слову... Врет, наверное, старый мул. Или не врет.

Какая разница?! Сейчас утро,



Содержание раздела