Олди Генри Лайон - Жрецы
Генри Лайон ОЛДИ
ЖРЕЦЫ
...Но как объяснить кровавость, жестокость и
трагизм мифов у такого жизнерадостного народа, как
древние эллины? Как ни переделывались позднее мифы
поклонниками Олимпийского пантеона - кровавые ужасы
их сюжета были уже канонизированы.
Я.Голосовкер
ПАРОД
Раскаленный добела Гелиос медленно полз по блеклому небосводу на
запад.
- Совсем сдурел старик, - высокий статный воин покосился на солнце и
принялся нехотя стаскивать с головы глухой шлем с пышным султаном и узкими
прорезями для глаз.
Потом воин отбросил со лба седую прядь - единственную в черной, как
смоль, шевелюре - и уселся на порог полуразвалившейся хибары близ
северо-восточной окраины семивратных Фив.
Пристроив шлем рядом, он огладил султан рукой, словно это было живое
существо, и вновь глянул вверх.
Слепящий бич наискось хлестнул его по лицу, заставив зажмуриться.
- Вот я тебя! - воин погрозил солнцу кулаком.
Как ни странно, угроза возымела действие. Вокруг дряхлого строения
стало ощутимо прохладнее.
- Так-то лучше, - с удовлетворением буркнул воин, даже не соизволив
удивиться столь странному капризу погоды - кстати, никак не отразившемуся
на близлежащих Фивах.
В следующее мгновение воздух в пяти шагах от дома затуманился,
сплетая в дрожащее марево стеклянистые нити-паутинки; и усталый
осунувшийся юноша выступил из проема открывшегося Дромоса.
- Радуйся, Гермий, - ясно и чисто прозвучал голос воина.
Юноша вздрогнул и с нескрываемым изумлением уставился на говорившего.
- Ну... радуйся, Арей, - наконец выдавил Гермий.
Арей резко встал и подошел к Лукавому. Дромос еще не захлопнулся, и
бог войны плечом раздвинул вязкие волокна, вглядываясь в картину,
открывавшуюся на другом конце.
...Сожженные дотла Флегрейские [Флегрейские поля - досл. греч.
"Пожарища"; локализовались на западе Халкидики, на Паллене] поля, ровная,
как стол, аспидно-угольная равнина; да это и был уголь, местами тлеющий
или дымящийся, над которым собиралось в складки низко нависшее покрывало
ночного неба с редкими, болезненно покрасневшими глазами звездных титанов.
Темные колонны на горизонте шевельнулись, заставив незрячие язвы
звезд сочиться грязной сукровицей, и двинулись, вздымая прах пожарища на
теле Матери-Геи...
Гермий резко свистнул, хлопая в ладоши, и Дромос закрылся.
- Вообще-то говорят, что незваный гость хуже гиксоса, - Лукавый еле
удержался, чтоб не наподдать ногой Ареев шлем, забытый на пороге. Даже
крылышки на задниках сандалий Гермия агрессивно встопорщили перья.
- Кто говорит? - медовым тоном осведомился Арей, как ни в чем не
бывало усаживаясь на прежнее место. - Если гиксосы, тогда не верь. Врут,
подлецы...
Гермию и в страшном сне не снилось, что прямодушный Эниалий способен
разговаривать подобным образом.
- Ладно, - обреченно махнул рукой юноша. - С чем пожаловал, братец?
- Проведать, - усмехнулся Арей. - Справиться, благополучен ли.
Давненько в гости не заглядывал.
- Ты ко мне?
- Я к тебе.
- Издеваешься, Эниалий? Ты вообще никогда не бывал у меня, - Лукавый
машинально отметил, что чуть ли не дословно повторяет фразу кентавра
Хирона тридцатилетней давности.
- Лучше поздно, чем никогда. Про Совет Семьи слыхал?
- А что, он уже начался? Мать-Гея...
- Он уже кончился. Опоздал ты, Килленец - видать, есть для тебя дела
поважней Семейных Советов!
- Может быть. И все-таки: зачем пожаловал?
- За помощью, - просто ответил бог войны, тыльной стороной ладони
вытирая мокрый лоб.
И Лукавый на мгновенье растерялся.
Тихий он
