dfb7bbe5     

Озерова Л А - Михаил Зенкевич - Тайна Молчания



Л.А.Озерова
Михаил Зенкевич: тайна молчания
Эта книга - открытие. Для большинства читателей - открытие имени, им не
известного. Но это откры-тие и для тех, кто знает творчество Михаила
Зенкевича, но, оказывается, лишь частично и неполно. Так случи-лось, что
большая часть стихотворении этого поэта и вся проза при жизни не были
напечатаны. Литератур-ное наследие Михаила Зенкевича бережно хранилось его
семьей: женой - Александрой Николаевной, ныне покойной, а также сыном -
Евгением Михайловичем и внуком - Сергеем Евгеньевичем.
Даже те любители и знатоки поэзии, которые чита-ли первую и самую
знаменитую книгу стихов Михаила Зенкевича - "Дикая порфира" и позднейшие
скупо представленные сборники "избранного", удивятся оби-лию произведений,
не опубликованных при жизни авто-ра. В Содержании они отмечены звездочками.
Корпус этих "новых" сочинений весьма многозвезден и много-значен.
Вполне закономерен читательский недоуменный вопрос: в чем причины
такого долговременного молча-ния поэта, такой поздней публикации
произведений в стихах и прозе, лежавших под спудом более полуве-ка? Ответить
на этот вопрос можно, только позна-комившись с судьбой поэта и
произведениями, ее отразившими, а также с эпохой, в которую жил и тво-рил
поэт.
Есть по меньшей мере две причины, объясняющие молчание творца.
Первая. Некоторое, притом небольшое, число про-изведений не были
своеврем.енно опубликованы свобод-ной волей автора: он был не до конца ими
доволен или вовсе недоволен и продолжал работу над их совершен-ствованием.
Возможно, он готов был напечатать завер-шенные стихи, но наступили иные
времена. И в этих "иных временах" - вторая и главная причина после-дующего
молчания. Новые произведения рождались, но их нельзя было публиковать по
цензурным условиям. Власть предержащие в государстве и в литературе не
забыли, что Михаил Зенкевич - друг Гумилева, Ахма-товой, Мандельштама,
Нарбута... Эти имена и пред-ставляемый ими акмеизм как литературное течение
были запрещены и загнаны в "зону" презрения и в луч-шем случае не
упоминались. Все это самым прямым и непосредственным образом отразилось на
творческой судьбе Михаила Зенкевича. Он стал свидетелем тра-гического конца
многих своих сверстников, друзей, со-ратников, современников, разгрома
"Серапионовых братьев", "Перевала" и других литературных групп и
объединений, объявленных враждебными советской власти. Михаил Зенкевич,
чудом избежав тюрьмы и ссылки, тем не менее не избежал мучительных лет
на-пряженного ожидания расправы, державного прокля-тия, слежки, негласной
опалы. Он был обречен, как и многие другие, на молчание и работу для ящиков
пись-менного стола. Поэт томился, жил в постоянном пред-чувствии катастрофы,
и, надо полагать, немало его ру-кописей исповедального характера были
уничтожены.
Судьба сохранила Михаила Зенкевича для творче-ства, для "звуков сладких
и молитв", по слову Пушки-на. Человек чести, он был горд, не угодничал, не
при-служивал и жил, трудясь во благо культуры, как мас-тер-предтеча,
хранитель тайн высоко почитаемой лите-ратурной традиции русской поэзии.
Последний поэт поколения акмеистов Михаил Зен-кевич замыкает собой им
же самим физически про-дленный Серебряный век. Даже в условиях
тоталитар-ного режима поэт не переставал создавать стихи и про-зу, хотя для
интеллигентной публики его имя связыва-лось в основном с переводческой
деятельностью, и прежде всего с открытием поэзии Америки для русско-го
читателя.
И вот - всему приходит срок! - читатель н



Содержание раздела